Татьяна Зингер - Неудавшаяся история [СИ]
Я, мастерски ударив кончиком бутылки об угол алтаря, выбила пробку. На запах настойка показалась слабенькой, чтоб червячка заморить — не больше. И чего её прятать? Прихожане не наклюкаются и дебоширить не станут. Или, наоборот, станут, требуя чего покрепче?
«Зачем тебе выпивка, хозяйка?»
— Ну, твоя ж кровь нужна… Я ранку-то после промокну, чтоб не загноилась, — убедила я ящера.
Кажется, тот хохотнул — звук, вырвавшийся из горла, напоминал именно смех — и покровительственно заявил.
«Вивернам не ведомы болезни, хозяйка».
Ага, вы издохли сами по себе. Знаем, слышали.
— Значит, ничего смачивать не придется?
Она отрицательно и резко мотнула мордой.
Я, повертев бутыль на свету, прилично глотнула настойки. Ошиблась, та была столь ядреной, что пришлось занюхивать рукавом, а затем стирать слезы с глаз. Зрение разом раздвоилось, и ящеров в храме стало трое. Ну, отлично. Такими темпами и до десятка дойдем. А говорят, будто вымерли.
— Ик!
«Начнем, хозяйка?»
— Не боись. Ща начнем. Чего там требуется? Покромсать тебя?
«Достаточно капли крови…»
Ящер сделал мелкий шажок задними лапами назад и уперся упитанным задом в главные врата храма.
Осталось найти осколок поувесистее. Во, этот подходит. Тот не помещался целиком в ладонь.
— Давай сюда руку. Тьфу, лапу.
Виверна боязливо вытянула требуемое вдоль серой ковровой дорожки. Я примерилась к когтистому пальцу, а затем резко полоснула по нему. Зверь и не вздрогнул. Чешуе тоже было хоть бы хны. Теперь я понимаю, почему мои сапожки выдержали и лаву, и дорогу, и вечные спотыкания. Еще б, раз из непробиваемой кожи.
«Надави сильнее, хозяйка», — ящер шипел обреченно, а его голос мешался в голове с настойкой. На всякий случай, я сделала второй глоток и ощутимо ударила острым краем по основанию когтя.
Мы вместе осмотрели лапу.
— Может, нос разбить?
Виверна промолчала, очевидно, до сих пор лелея надежду о благоразумии человеческой девушки.
— А как вас убивали ведьмы?
«Зачарованное оружие, темная волшба, — перечислял зверь, закатив к куполу очи, — ядовитые зелья».
Я задумчиво цокнула языком.
— О! — наконец, до меня дошло. — Укуси себя.
«Ш-ш-што?!»
— Прикуси лапу. Раз и два. И капнем.
Два ряда острых зубов испуганно клацнули друг о друга.
— Я отвернусь.
«Хозяйка!» — жалобно всхлипнула виверна.
Наверное, причинять себе боль ящеры не умели, и невинная просьба показалась виверне сущим издевательством. Она вся сжалась — меньше не стала — и настороженно прищурилась.
Отворачиваться я не собиралась. Даже подбадривала добродушным насвистыванием и показывала на живом примере, как следует себя кусать.
— Ай! — В очередной раз я буквально прокусила ладонь до крови.
Виверна, воодушевленная моим мужеством, повторила действие. Кровь у нее полилась скорее желтая, нежели красная. Она слабо проступила на чешуе и заблестела при лучах солнца. Ящер сам подставил лапу к чаше, и почему-то затвердевшая капелька глухо ударилась о мраморное дно.
— А что будет, когда мы подожжем очаг? — И подумав, добавила: — Или сожжем государство? Ну, кроме свершения предсказаний и всеобщего счастья? Появится ли какой-нибудь видимый результат?
«Мне неведомо, хозяйка».
«Зато ведомо мне», — отозвался в голове совершенно иной, скрипучий голос.
Пункт шестнадцатый: коль оставили ведьму без присмотра, знайте — вас ждет неминуемая беда; ведьма притягивает мрак
Доигралась, от некачественной настойки начались проблемы с головой. И, очевидно, не только у меня, потому как виверна взревела и отскочила, наткнувшись на ворота. Те заскрипели. Верхняя петля вырвалась с мясом, тяжелый заслон опустился на обе двери так, чтоб их было не открыть.
Никогда б не подумала, что древнее существо способно на трусливый побег.
— Что с тобой?
«Он не любит ведьм, — процедил голос. — Неужели не узнаешь родную учительницу?»
В сердце вцепились ледяные когти. Я закашлялась. Оставалось только поражаться собственной тупости.
«Не поздороваешься? — И продолжила язвить: — Неужели моя „способная“ девочка не додумалась о связи между собой и учительницей? А ведь недавно встретилась с такой же бездарной ученицей, которая померла быстрее, чем угрохала вашу троицу в подворотне».
— Так ею управляла ты? — сипло пробормотала я.
Разум мутнел. В нем мешался голос чернокнижницы, рычание виверны, обрывки лихорадочных размышлений.
Какой же надо быть глупой, чтобы отдать булавку ведьме, у которой стоит жертвенный алтарь с подозрительно знакомым гранатом в груде других камней? Как я могла не понять, что именно его не хватало в украшении убитой в Выгодске женщины?
Ведьма в глубине моего рассудка усмехнулась.
— И зачем ты здесь? Пришла подбодрить нерадивую девочку? Почему ты слышишь мою речь?
«Сколько вопросов. Жаль, что того же любопытства не было в тебе во времена обучения. И я слышу тебя, ибо я в тебе. Как видишь, ничего не делаю, лишь наблюдаю со стороны. Силы, которые ты получишь от виверны, нужны тебе. Правильнее, конечно, нам, но изначально — тебе».
— И как их получить?
Голос окончательно сел. Я провела около глаз рукой, но пальцы расплылись в мельтешащее пятно. В груди вновь отдалось болью. Кажется, затянувшаяся рана начала кровоточить.
Виверна хрипела от ярости, била хвостом по осколкам. Улетела бы уже, но дожидалась приказа, на который у меня попросту не хватало дыхания. Новый удар пришелся по статуи богини, и верхняя часть той с хрустом отвалилась и упала. Чаша выкатилась из отломавшихся ладоней.
«Просто убей ящера».
Ага, просто! Ведьма точно переоценила трудолюбие ученицы. Та не могла порезать чешую, а тут — «убей». Что ж, значит, нам ничего не грозит. Прикончить виверну я не сумею.
«Сумеешь». — Видимо, последнюю фразу я подумала слишком «громко».
— Улетай, — прохрипела я.
Виверна напряглась. Широкие крылья расправились, но ящер не рисковал взлетать.
«А как же несчастное государство варренов? Тебя и твоих дружков не погладят по головке за разрушение храма. Ты угрохала их богиню. Твой зверек улетел. И я сделаю так, что ты лично убьешь их правителя. Пускай даже чаша воспылает, но народ разъярится. Вас четвертуют, деточка. Поверь, это больнее сожжения или виселицы. Твоя неразумность всегда умиляла меня».
Я захрипела. В затылок словно воткнулась ржавая сапожная игла. За ней — другая. Третья. Иглы кололи глаза, виски.
«Послушай развитие событий, вдруг приглянется. Я подчиню тебя себе. Мы прикончим гадину. Убедим правителя и твоих дружков в том, что так нужно для пророчества. Что к нам спустилась сама богиня и попросила убить виверну. Заодно подожжем огонек, и эти низшие существа забудут о ненависти. А сами получим мощь, небывалую, особенную. От последнего живого ящера, убитого твоими руками. Его кровь пропитает твою кожу, сделает её неприступной для ранений. Кровь опутает органы, и их никогда не потревожат болезни. Я же подарю тебе своё ведьмовское могущество. Ты станешь лучшей ученицей. Тебя будут бояться, пред тобой будут падать ниц».
— А как же… забрать силу себе?.. Разве не так поступают всякие мелочные… вроде тебя?..
«Мне она ни к чему. Молодости не вернет, а прожить вечность на грани смерти — малоприятно, поверь. К тому же виверна далеко, и я не окроплюсь её кровью. Но ты, деточка, давно барахтаешься у пропасти. Достойная замена».
— Нет!..
«Ты всё равно потеряешь власть над собой, но при отказе, учти, я перережу горло твоим любовникам. Заставлю наблюдать за их смертью и видеть их кровь на своих пальцах».
Я выдохнула раскаленный воздух.
— Тварь! Оставь меня.
«Не сопротивляйся, деточка».
— Где эти бесовы спички! — взревела я, похлопывая себя по карманам. — А ты — улетай!
Возможно, если я зажгу чашу, то сумею объяснить, куда делся ящер. Лучше так…
Веки слиплись, будто намазанные густым липким медом. Под ребрами зажгло. Пальцы перестали слушаться. И ведьма заговорила моими губами:
— Замечательный голосок. Не сопротивляйся, деточка.
«Зачем ты подчиняла прошлых учениц?»
Роли сменились. Мой собственный голос бился глубоко внутри чужого тела.
— Я не могла выйти в мир, но он интересовал меня. Не дрыгайся, быстрее привыкнешь! Мне нравится слышать сплетни, убивать неразумных охотников… Прекрати, Радослава.
В руке отдалось уколом, и на мгновение я почувствовала её. Онемевшая, холодная, с посиневшими ногтями, как неживая, но моя. В ней до сих пор была зажата злополучная бутылка с зеленоватой настойкой.
Я смогла сжать ногти у горлышка, медленно двинуть кистью.
А потом резко, из последних возможностей, занесла руку вверх и ударила донышком бутыли ровнехонько по макушке ведьмы… Нет же, по моей собственной макушке!
